1 Н.Я.Гущин Раскулачивание в Сибири 1928-1934

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК СИБИРСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ ИНСТИТУТ ИСТОРИИ

Н.Я.ГУЩИН

« РАС КУЛ АЧ И В АН И Е » В СИБИРИ (1928-1934 ГГ.):

МЕТОДЫ, ЭТАПЫ, СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ И ДЕМОГРАФИЧЕСКИЕ ПОСЛЕДСТВИЯ

Ответственный редактор доктор исторических наук, профессор,

чл.-корр. РАН Л.М.Горюшкин. Монографию к публикации подготовил кандидат исторических наук В.А.Ильиных

Новосибирск 1996

https://drive.google.com/file/d/0B96SnjoTQuH_Qng0NVFJQ0UwMzA/edit?usp=sharing

ББК 63.3.(2)714 Г98

Утверждено к печати Институтом истории СО РАН Рецензенты:

доктор исторических наук И.С.Кузнецов кандидат исторических наук А.А.Николаев

Г98 Гущин Н.Я. «Раскулачивание» в Сибири (1928-1934 гг.): методы, этапы, социально-экономические и демографические последствия. Новосибирск, ЭКОР, 1996, 160 с.

В монографии описывается история «ликвидации кулачества как класса» в Сибири. Особое внимание уделяется автором рассмотрению проблем расслоения сибирской деревни, социальной природы и экономических позиций предпринимательских слоев крастьянства, основным этапам и методам раскулачивания, его социально-экономическим и демографическим последствиям. Книга написана преимущественно на ранее неопубликованных и впервые вводимых в научный оборот источниках. Монография рассчитана как на профессиональных историков, так и на всех интересующихся историей сибирской деревни.

ISBN - 585618 - 082 - 8   

© Гущин Н.Я., 1996

© ЭКОР, 1996

ОТ РЕДАКТОРА

Автором монографии, предлагаемой вниманию читателей, является недавно ушедший из жизни талантливый ученый и педагог, известный специалист по аграрной истории России советского периода Николай Яковлевич Гущин. Интерес Н.Я.Гущина к истории проявился уже в средней школе, что и определило его профессиональную и научную ориентацию на всю жизнь. С 1946 по 1951 г. он учился на историческом факультете Ленинградского государственного университета, в 1954 г. окончил аспирантуру при кафедре общественных наук ЛГУ и защитил кандидатскую диссертацию на тему «Новая экономическая политика и ее значение в построении социализма».

С 1954 г. Н.Я.Гущина избрали доцентом Новосибирского электротехнического института связи, в 1960 г. он перешел во вновь открывшийся вуз — Новосибирский государственный университет, где работал доцентом, а с 1962 г. — заведующим кафедрой истории КПСС. С декабря 1963 г. Н.Я.Гущин — в отделе гуманитарных исследований Института экономики СО АН СССР, впоследствии преобразованном в самостоятельный Институт истории, филологии и философии. Здесь он занимал должность старшего научного сотрудника, а с 1970 г. ~ заведующего сектором истории крестьянства и сельского хозяйства. В мае того же года Н.Я.Гущин успешно защитил докторскую диссертацию на тему «Социально-экономическое развитие сибирской деревни в годы социалистической реконструкции народного хозяйства. 1926-1937 гг.»

Прирожденный оратор и педагог, он прекрасно сочетал научную деятельность с преподавательской. Долгие годы Николай Яковлевич трудился по совместительству на гуманитарном факультете НГУ: с 1964  по  1970 г.

3

доцентом кафедры истории СССР, а с 1970 по 1985 г. -заведующим и профессором этой же кафедры. Под руководством Н.Я.Гущина более 30 аспирантов, соискателей и докторантов успешно защитили кандидатские и докторские диссертации.

Но прежде всего Н.Я.Гущин был ученым, осуществлявшим большую и плодотворную научно-исследовательскую работу, им опубликовано около 300 работ, в том числе 10 монографий. Актуальные по проблематике, работы выполнены на высоком научном уровне. Многие из них написаны на общесоюзном материале, носят историографический и методологический характер. Труды Н.Я.Гущина получили высокую оценку в отечественной и зарубежной историографии.

Н.Я.Гущин вел большую научно-организационную деятельность. Под его руководством сектор истории крестьянства координировал научные исследования по истории сибирской деревни советского периода, проводимые в научных учреждениях и вузах региона. Он был членом редколлегии и автором разделов по истории крестьянства и сельского хозяйства IV тома «Истории Сибири» - пятитомного издания, удостоенного в 1974 г. Государственной премии СССР, заместителем главного редактора пятитомного фундаментального труда «История крестьянства Сибири». Являясь ответственным редактором трех его последних томов и возглавляя их подготовку, он сам написал большинство разделов.

В 90-е гг. параллельно с аграрной тематикой Н.Я.Гущин плодотворно разрабатывает проблемы исторической демографии, которые нашли отражение в его статьях и выступлениях на конференциях. Эти вопросы находятся в центре внимания разработанной под его руководством программы «Формирование и развитие населения Сибири в XX веке: катаклизмы и де-4

терминанты процесса воспроизводства и колонизации», поддержанной Российским гуманитарным научным фондом. Творческие замыслы, заложенные в этой программе, Н.Я.Гущин рассчитывал осуществить в течение трех лет. Он был полон научными идеями, проектами, планами. На его столе остались недописанными задуманные им рукописи. Среди них была и незавершенная рукопись монографии «Раскулачивание» в Сибири. (1928-1934 гг.): методы, этапы, социально-экономические и демографические последствия». Высоко оценивая вклад Николая Яковлевича в развитие отечественной историографии, Ученый совет и дирекция Института истории СО РАН приняли решение провести ряд мероприятий, посвященных его памяти. Среди них - издание вышеуказанной монографии. Работа по подготовке ее публикации была поручена его ученику, заменившему Николая Яковлевича в должности заведующего сектором аграрной истории, кандидату исторических наук Ильиных В.А.

Л.М.Горюшкин член-корреспондент РАН

5

ПРЕДИСЛОВИЕ

Данная монография задумывалась Н.Я.Гущиным как важная составная часть научно-исследовательского проекта «Формирование и развитие населения Сибири в XX веке: катаклизмы и детерминанты процесса воспроизводства и колонизации», поддержанного Российским гуманитарным научным фондом*. Она должна была иметь следующую внутреннюю структуру:

Введение.

I глава. Социальное расслоение сибирской деревни в условиях нэпа. Социальная природа и экономические позиции крупного крестьянина — «кулака».

П глава. Государственная политика наступления на «кулака» в 1928—1929 гг., ее социальные и экономичен кие последствия.

Ш глава. Переход к массовой коллективизации и политике «ликвидации кулачества как класса». Коней 1929—1930 г.

IV глава.»Раскулачивание» в 1931—1934 гг.

V глава. Спецпереселенцы-«кулаки»: организация комендатур, правовое положение, хозяйственное использование, быт.

VI глава. Социально-экономические и демографические последствия «раскулачивания».

Заключение.

В конце 1995 г. были написаны и набраны на компьютере введение и первые четыре главы монографии первоначально озаглавленной ««Раскулачивание» и спецпереселение в Сибири. 1928-1934 гг.: методы, этапы, социально-экономические и демографические последствия» В связи с необходимостью завершения коллективное монографии «Население Западной Сибири в XX веке) Н.Я.Гущин отложил написание незаконченной книги

* Грант № 95—06—17630

б

намереваясь приступить к нему весной 1996 г. Судьба распорядилась по-другому, и Николая Яковлевича не стало.

В соответствии с решением Ученого совета и дирекции Института истории СО РАН нам была поручена подготовка указанной монографии к печати. Кроме текста уже набранных разделов в наличии имелись еще рукописи начального раздела V-й главы и две вводные страницы VI главы, обнаруженные в бумагах автора.

В окончательный вариант монографии вошли введение и первые четыре главы. Материалы главы «Спецпереселенцы-кулаки: организация комендатур, правовое положение, хозяйственное использование, быт», которые представляли собой первоначальный незавершенный набросок (хронологически они были доведены до конца 1930 г.), были включены в Ш главу. Рукопись начала VI-й главы помещается в приложении. Заключение монографии было скомпоновано нами из имеющего концеп-ционный характер итогового раздела Ш-й главы («альтернативы») и материалов препринта Н.Я.Гущина «Население Сибири в XX веке: основные тенденции и катаклизмы в развитии» — своеобразной апробации точки зрения автора на проблему социально-экономических и демографических последствий раскулачивания. Кроме того, в ходе работы над подготовкой монографии к публикации был исключен ряд повторов, встречающихся во П-й и Ш-й главах. Каких-либо правок концепционного характера в текст не вносилось.

Редактирование текста книги (при максимальном сохранении авторских стилистических особенностей ) было осуществлено ученицей Николая Яковлевича, научным сотрудником сектора аграрной истории, кандидатом исторических наук Т.М.Бадалян, компьютерный набор — старшим лаборантом сектора Е.П.Лунеговой.

кандидат исторических наук В.А.Ильиных

7

ВВЕДЕНИЕ

Проблемы коренной ломки аграрных отношений в России в конце 1920-х — начале 1930-х гг. и произошедших в ее ходе принципиальных изменений социальной структуры деревни, в том числе и одна из центральных среди них — «раскулачивание» — являются важнейшими не только в отечественной, но и в зарубежной историографии России. Значимость этих проблем определяется их местом в исторических судьбах нашей страны в XX веке, необходимостью правильной научной оценки опыта «социалистического преобразования» и «ликвидации кулачества как класса», его влияния на решение извечного «крестьянского вопроса» в других странах. Только на этой основе можно вскрыть антинародную, антикрестьянскую сущность сталинизма и тоталитарной государственной машины, понять неимоверные тяготы и жертвы народа, обреченного властями на ускоренную сверхиндустриализацию и сплошную коллективизацию. Изучение рассматриваемых проблем имеет не только научное, но и практическое значение: у аграрного кризиса, переживаемого нашей страной, есть своя предыстория, его истоки коренятся в частности и в раскрестьянивании и «раскулачивании», осуществленном в 20—30-х гг.

Рассмотрение этой темы на материалах Сибири представляет особый интерес. Во-первых, Сибирь — это регион, где социальное расслоение нашло резкое выражение: здесь как в дореволюционный период, так и в условиях нэпа (хотя и в значительно меньшей степени) имелся довольно многочисленный и сравнительно мощный слой крупных предпринимательских крестьянских хозяйств. Во-вторых, Сибирь традиционно была местом ссылки различных репрессированных властями социальных слоев, в том числе и «кулачества» как собственно сибирского, так и выселенного из районов Европейской России.

8

Введение

Изучение указанных проблем долгое время проходило в русле идеологических установок коммунистической партии: кулачество рассматривалось как классовый враг, инициирующий обострение классовой борьбы и подлежащий безусловной и полной ликвидации на основе экспроприации. Процесс «ликвидации кулачества как класса» осуществлялся, якобы, на основе сплошной коллективизации и при участии широких масс трудовой деревни. Экспроприация и выселение «кулаков» в спецпоселки (комендатуры) изображались как сравнительно гуманная акция, а в местах выселения осуществлялось «трудовое перевоспитание» бывших эксплуататоров 1 .

Преодоление официозных концепций, порожденных тоталитарной системой, началось в конце 80-х — начале 90-х годов. Это было связано с принципиальным изменением политического и идеологического климата в стране, раскрепощением научной мысли, созданием условий для критического переосмысления прошлого исторического опыта. Для исследований были открыты многие ранее засекреченные архивные фонды в центре и на местах (документальные материалы ЦК партии и других партийных органов, секретные фонды и «папки» многих государственных органов, включая ОГПУ, НКВД и т.д.). Началась публикация новых документальных материалов о коллективизации, «ликвидации кулачества как класса» и судьбе спецпереселенцев 2. Появились работы, в которых на основе новых документальных материалов предпринимаются попытки преодолеть прежние традиционные догмы и выдвинуть новое прочтение трагической эпохи насильственной коллективизации 3. Началось изучение этих проблем и на сибирских материалах 4.

История коллективизации и «раскулачивания» традиционно интенсивно разрабатывается в зарубежной историографии. Из исследований новейшего времени наибольшее внимание исторической общественности и

9

Введение

научной критики привлекли работы Э.Дэвиса, Р.Конквеста, М.Левина, С.Максудова, Т.Шанина и др. На современном этапе историографии происходит интенсивное творческое сотрудничество (вместо «борьбы» и разоблачения «буржуазных фальсификаторов») советских и зарубежных исследователей аграрной истории России, о чем свидетельствуют, в частности, дискуссии теоретического семинара «Современные концепции аграрного развития», регулярно проводимые Институтом российской истории РАН и Междисциплинарным академическим центром социальных наук.

Задача данной работы — на основе преодоления традиционных идеологических концепций, используя новые документальные материалы, реконструировать историю «раскулачивания» в Сибири: методы, этапы, социально-экономические и демографические последствия. Подобная попытка предпринимается в историографии впервые.

10

ГЛАВА I

СОЦИАЛЬНОЕ РАССЛОЕНИЕ СИБИРСКОЙ ДЕРЕВНИ В УСЛОВИЯХ НЭПА. СОЦИАЛЬНАЯ ПРИРОДА И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПОЗИЦИИ КРУПНОГО КРЕСТЬЯНИНА - КУЛАКА

Социальное расслоение сибирской деревни 20-х годов уходит своими корнями в дореволюционный период. Следует подчеркнуть известную преемственность «досоветской» и «советской» истории. Нельзя не согласиться с точкой зрения А.Н.Сахарова, выдвигающего задачу исследования «сквозных тем», охватывающих «как дореволюционную, так и советскую историю». К ним автор относит, в частности, «аграрное развитие России в первой трети XX в.» «Хронологическая точка «1917 г.», — по мнению А.Н.Сахарова, — более не является завораживающим шлагбаумом, который разрывал историю России на две противоположные части: проклятую и счастливую» 1.

В аграрной истории, дореволюционной и «советской» доколхозной, есть как общие черты, так и принципиальные отличия. Общие черты — преобладание мелкотоварного крестьянского хозяйства в его традиционных ипостасях. Принципиально новые тенденции в решающей степени определялись ролью государства, которое в условиях советского строя (в отличие от предыдущего периода с преобладанием естественного, стихийного процесса) само строит новую «социалистическую» экономику, его регулирующее влияние многократно усиливается, что ведет к деформации традиционных социальных процессов.

Рассматривая лишь в самых общих чертах проблему социального расслоения в «досоветский» период (по этой теме есть фундаментальные монографические работы),

11

Глава I

подчеркнем, что у исследователей нет единой концепции о степени и формах развития капиталистических отношений в сибирской «досоветской» деревне. Одна группа исследователей делает акцент на преобладании феодально-крепостнических отношений в сибирской, как и российской деревне в целом, считая, что развитие капиталистических отношений происходило преимущественно в торгово-ростовщических формах и в итоге отстаивает вывод, что развитие капитализма шло в основном по «прусскому пути» (И.М.Разгон, Л.Г.Сухотина, А.П.Бородавкин, Г.Х.Рабинович и др.). Другие обоснованно доказывают, что в аграрном строе региона преобладал американско-фер-мерский путь развития, что по уровню развития капиталистических, товарно-рыночных отношений, предпринимательства Сибирь превосходила Европейскую Россию (Л.М.Горюшкин, В.Г.Тюкавкин, Э.М.Щагин, Н.Ф.Иванцова и др.). Различие концепций во многом определяется тем, что процесс исследуется в целом по краю, без достаточного учета специфики различных районов, которая была весьма существенной. Если рассматривать процесс в земледельческой полосе, расположенной преимущественно вдоль транссибирской железной дороги, то выводы исследователей о высокой степени социального расслоения и значительно большем развитии в деревне крупных предпринимательских хозяйств (по сути фермерского типа), на наш взгляд, можно считать доказанными. Так, Л.М.Горюшкин приходит к следующему заключению: «В районах с сильными остатками крепостничества, где преобладал прусский путь, элементы фермерства, сдерживаемые помещичьими латифундиями, были слабее, чем в Сибири. На сибирской окраине, где помещичьих латифундий не было и перерастание патриархального крестьянского хозяйства в капиталистическое составляло главное содержание развития, преобладала эволюция фермерского

12

Социальное расслоение сибирской деревни

типа. В этом заключалась одна из главных особенностей сибирской деревни» 2.

Характерной чертой аграрного строя «досоветской» Сибири было отсутствие в ней помещичьего землевладения. В связи с этим капитализм в основных земледельческих районах региона развивался в предреволюционные годы быстрее, чем в центре страны. На ускорение существенно повлияли следующие два фактора: бурный рост населения в связи с наплывом переселенцев и проведение Транссибирской железнодорожной магистрали, которая «открывала» Сибирь для капитала. С 1897 по 1914 г. сельское население четырех губерний (Тобольской, Томской, Енисейской, Иркутской) и двух областей (Акмолинской и Забайкальской) края увеличилось на 72% — с 5,3 млн до 9,1 млн чел., на две трети благодаря переселенцам. Переселенцы хозяйственно освоили 16,5 млн дес. новых земель, в том числе распахали около 8 млн дес. 3 Посевные площади в регионе выросли в 3,5 раза. С их ростом увеличивались и валовые сборы хлебов. Сибирское зерновое производство отличалось высокой (до 30%) товарностью. В 1906—1917 гг. ежегодно из региона вывозилось от 30 млн до 80 млн пудов (в основном пшеницы).

В начале XX в. в Сибири быстро развивается животноводство, особенно молочное скотоводство. За два десятилетия (с 1897 по 1917 г.) общее поголовье скота в крае (в переводе на крупный) возросло на 56,1%, в том числе лошадей — на 39%, крупного рогатого скота — на 69% 4. Сибирское животноводство также отличалось высокой товарностью. Особенно большое значение в предвоенные годы приобрело маслоделие. Уже в начале века Сибирь по производству масла намного обогнала старые масло-дельческие центры страны. Резко возросла доля Сибири в экспорте масла из России: в 1896—1900 гг. она составляла 49%, в 1901—1905 гг. — 69%, в 1906—1910 гг.

13

Глава I

— 91,9% 5. Бурный рост торгового маслоделия отражал развитие капиталистического предпринимательства.

Важным показателем развития капитализма явилось также применение машин. В Сибири крестьянство было лучше обеспечено машинами, чем в Европейской России. По переписи 1910 г., на каждые 100 крестьянских дворов в Сибири приходилось 225 машин и орудий, а в центральных губерниях — только 175. При этом из каждых 100 машин и орудий усовершенствованных было у сибирских крестьян 77, а у крестьян Европейской России —  57 6.

Развитие товарного производства и рыночных отношений ускорили процесс социальной дифференциации крестьянства. Согласно общепринятой в доперестроечной советской историографии и до сих пор никем не опровергнутой точке зрения, в целом по стране накануне революции удельный вес бедноты составлял 65%, середняков — 20, кулаков — 15% 7. Особенность расслоения сибирской деревни состояла в наличии многочисленной и мощной прослойки зажиточного крестьянства, традиционно определяемого как «кулачество». По данным В.Г.Тюкавкина, в целом по Сибири бедняков было примерно 40—50% (при колебании по отдельным районам от 30 до 60%), кулаков — 20—24% (при колебании от 7 до 32%)8. По подсчетам Л.М.Горюшкина, кулачество в Томской губернии в 1916 г. составляло 18,4% от числа крестьянских хозяйств, среднее крестьянство — 32%, сельские пролетарии, полупролетарии и мелкие крестьяне (беднота) — 49,6% 9. Примерно такое же соотношение социальных групп сельского населения получено при обработке на ЭВМ подворных карточек Всероссийской сельскохозяйственной переписи 1916 г., описывающих 7030 крестьянских хозяйств девяти волостей Томской губернии (соответственно 18,2%, 35,3%, 46,5%). Причем доля кулачества в крестьянском населении в связи с большими размерами кулацких семей достигала 27% 10. Наиболее

14

Социальное расслоение сибирской деревни

зажиточные сибирские крестьяне сосредоточивали в своих руках 57—58% всего посева, 46—47% рабочего скота, 47—48% коров, не менее 2/3 валового и товарного производства хлеба, около 3/4 всех сельскохозяйственных машин и торгово-промышленных предприятий п. Другой особенностью расслоения сибирской деревни являлась большая зажиточность крестьянства в целом и меньшая, чем в Центре, доля бедняков. Сибирские крестьяне были значительно лучше обеспечены землей, скотом, сельскохозяйственными машинами, чем в Европейской России.

В различных категориях крестьянства (старожилы, новоселы, казаки) степень расслоения была разной, но закономерности его — раскрестьянивание и выделение полюсных групп (высших и низших) — общие.

Сравнительно быстрое развитие капиталистических отношений в сибирской деревне сочеталось с мелкотоварным и патриархальным укладами. В различных районах Сибири соотношение данных укладов было неодинаковым. Развитые капиталистические отношения имели значительный удельный вес в полосе, близкой к железной дороге, в районах товарного сельскохозяйственного производства. В более отдаленных районах преобладало мелкотоварное, полунатуральное, патриархально-натуральное хозяйство, а капиталистический уклад был представлен торгово-ростовщическим капиталом. Степень разложения крестьянства в Западной Сибири была выше, чем в Восточной, а в Томской и Енисейской губерниях — выше, чем в остальных районах края.

Сдерживающее влияние на развитие капитализма в сельском хозяйстве Сибири, помимо природно-географи-ческого фактора (суровые природные условия, удаленность многих районов края от промышленных центров и основных рынков сбыта сельскохозяйственной продукции), а также слабого развития коммуникаций, оказывали феодально-крепостнические пережитки, главным из

15

Глава I

которых являлось господствующее в центре страны помещичье землевладение. В Сибири сохранялись остатки государственного феодализма в виде собственности казны и Кабинета на землю, сословного характера землевладения, архаичной системы крестьянских податей и повинностей.

Развитие капиталистических отношений в условиях сохранения феодально-крепостнических пережитков обусловило нарастание классовой борьбы. Все крестьянство было заинтересовано в ликвидации пережитков феодализма и в борьбе с ними выступало единым фронтом как класс-сословие. Крестьянское движение в Сибири в начале XX в., несмотря на отдельные спады и слабые стороны (локальность, стихийность и раздробленность), развивалось по восходящей линии. Итогом этой борьбы явились революции 1917 г. — прежде всего Февральская, а также Октябрьская. Поскольку Временное правительство не выполнило основных требований сибирского крестьянства, то оно самочинным, явочным путем к осени 1917 г. захватило значительную часть казенных и кабинетских земель и лесов 12.

Коренные социально-экономические сдвиги в деревне произошли в результате «аграрной революции», начатой в 1917 г. и продолжающейся до перехода к нэпу. Ее результатом стало создание уникального по содержанию аграрного строя — строя мелкотоварных производителей: помещичьи латифундии ликвидировались, были «подрезаны» крупные предпринимательские хозяйства, деревня в значительной степени нивелировалась. Социальные сдвиги в сибирской деревне отличались существенной спецификой, определяемой как особенностями аграрных отношений в дореволюционный период, так и своеобразием аграрных преобразований не только по их содержательной направленности, но по временным рамкам.

Проследить динамику социальных сдвигов в Сибири на различных этапах преобразований за 1917—1920 гг.

16

Социальное расслоение сибирской деревни

чрезвычайно трудно: источники позволяют получить лишь примерные расчетные данные. Статистические сведения, которые могут быть положены в основу социальной группировки крестьянства, за достаточно длительный промежуток времени с 1917 по осень 1920 г. практически отсутствуют. Первым после Октябрьской революции массовым обследованием крестьянских хозяйств края была Всероссийская сельскохозяйственная перепись 1920 г. Попытка разработки опубликованных материалов применительно к Сибири была проведена Л.И.Боженко, который взял за основу группировки площадь посева и скорректировал полученные показатели по ряду других признаков — количеству работников (в том числе и наемных), обеспеченности рабочим и молочным скотом, пахотным инвентарем. Для того чтобы выявить направленность социальных сдвигов в сибирской деревне за период 1917 —1920 гг., сравним данные, полученные Л.И.Боженко, с процентным соотношением групп крестьянства всей Сибири на 1917 г., рассчитанным В.Г.Тюкавкиным (табл.1).

Таблица 1

Соотношение классовых групп в сибирской деревне в 1917 и1920 гг., % *

1917

г.

1920

г.

Группа хозяйств

удельный

вес хозяйств

в них посева

удельный

вес хозяйств

в них посева

Бедняцкие

40—50

6

43

12

Середняцкие

36—40

36

49

53

Кулацкие

20—24

58

8

35

Составлено по: Боженко Л.И. К характеристике основных групп крестьянства после освобождения от колчаковщины // Вопросы истории Сибири. Томск, 1972. Вып.7. С.97; Тюкавкин В.Г. Сибирская деревня накануне Октября. Иркутск, 1966. С.303.

17

Глава I

Приведенные в табл.1 данные показывают прежде всего уменьшение доли хозяйств, отнесенных исследователями к кулацким, а также увеличение удельного веса середняцких хозяйств. Уменьшение процента бедняцких хозяйств не прослеживается столь явно, показателем изменения имущественного положения бедноты стал рост ее доли в общем крестьянском посеве, что, несомненно, явилось следствием улучшения обеспеченности землей, живым и мертвым инвентарем. Расчеты Л.И.Боженко, хотя и носят ориентировочный характер, в целом правильно вскрывают основную тенденцию социальных изменений в деревне — осереднячивание и сокращение полярных групп. Это подтверждается и сравнительным анализом переписей 1917 г. и 1920 г. по признакам хозяйственной состоятельности — посеву и поголовью скота. По примерным подсчетам, доля хозяйств, засевавших 10 дес. и более, сократилась в 1,4 раза. В то же время сократился удельный вес хозяйств, не имеющих посева и скота. Доля беспосевных в Сибири уменьшилась с 12,7 до 11,0% 13. Доля хозяйств без всякого скота в Восточной Сибири (Иркутская и Енисейская губернии в сопоставимых границах) с 1917 по 1920 г. уменьшилась с 8,3 до 4,9%, без рабочего скота — с 13,7 до 10,1% и без коров — с 13,4 до 10,2%. В Омской губернии (в сопоставимых границах) за тот же период также произошло уменьшение удельного веса крестьянских хозяйств, не имеющих скота вообще (с 8,9 до 2,7%), рабочего скота (с 10,2 до 8,1%) и коров (с 7,2 до 5,7%) и.

В то же время темпы сокращения полярных групп в сибирском крестьянстве в 1917—1920 гг. были значительно ниже, чем в целом по стране. Так, по 22 губерниям РСФСР (в сопоставимых границах) процент беспосевных хозяйств снизился с 10,6 в 1917 г. до 4,7 в 1920 г., а многопосевных (свыше 10 дес.) за тот же период — с 3,7 до 0,5% 15. По примерным подсчетам, доля «кулачества» в общей массе крестьянских хозяйств страны сократилась почти

18

Социальное расслоение сибирской деревни

в 5 раз (с 15 до 3%), а бедноты — в 1,5—2 раза (с 65 до 35—40%) 16. Уменьшение удельного веса предпринимательских элементов, хозяйственный подъем бедноты и осереднячивание деревни проявились в Сибири гораздо менее масштабно: «черного передела» — уравнительного землеустройства здесь, по сути дела, не проводилось, беднота не получила столь значительного количества сельскохозяйственных угодий, как в центральных районах страны, зажиточное крестьянство сохранило за собой основную часть используемых сельскохозяйственных угодий, а также живого и мертвого инвентаря. Снижение удельного веса зажиточных хозяйств было результатом не столько целенаправленной политики «раскулачивания», сколько следствием общей политической и экономической обстановки, вынуждавшей более состоятельных крестьян уменьшать размеры своего хозяйства.

Процесс снижения удельного веса зажиточного крестьянства в Сибири усилился в конце 1920 г., а также в 1921—1922 гг. Об этом свидетельствует сокращение доли многопосевных дворов. Так, число хозяйств, засевающих свыше 10 дес, в 1922 г. уменьшилось по сравнению с 1920 г. в 5,5 раза и составило 2,5% от общего количества 17'. В 1922 г., согласно материалам гнездовых динамических переписей, сокращается по сравнению с 1920 г. и количество дворов, имеющих четыре и более коров (в 2,75 раза), четыре и более голов рабочего скота (в 2,2 раза) 18. Процесс хозяйственного подъема беднейших слоев сельского населения был приостановлен. В 1921—1922 гг. произошло поравнение крестьянских хозяйств в обеспеченности посевом и скотом на общем низком уровне, связанном с послевоенным упадком сельского хозяйства.

Поравнение сибирского крестьянства можно объяснить лишь совокупностью различных причин. В 1921—1922 гг. сельское хозяйство Сибири переживало тяжелый кри

19

Глава I

зис, проявившийся в разрухе и катастрофическом падении производительных сил. За этот период в регионе произошло резкое сокращение посевной площади (в 1922 г. она составляла 60% от уровня 1920 г.), валовых сборов зерновых и поголовья скота 19. Одной из причин разрухи, несомненно, были войны — сначала четырехлетняя империалистическая, а потом трехлетняя, гражданская; последняя затянулась в Сибири в связи с массовым крестьянским повстанческим движением. На развитие сельского хозяйства пагубно повлияли неурожаи 1920—1921 гг., наплыв беженцев в Сибирь из голодающих губерний (только в 1921 г. прибыло в край 175 тыс. переселенцев 20). В условиях послевоенной разрухи и голода государство облагало сибирскую деревню повышенными продразверсткой и продналогом. В заготовительную кампанию 1920—1921 гг. Сибирь сдала в счет разверстки 67,4 млн пудов хлеба (23,6% общереспубликанских заготовок). В первую продналоговую кампанию 1921—1922 гг. Сибирь заготовила 40 млн пудов хлебофуража (27% всего заготовленного в РСФСР хлеба). Уровень отчислений по заготовкам в Сибири был очень высокий, достигая 22—30% от валового сбора (в стране 12—16%)21. В документах тех лет неоднократно указывалось на чрезмерную обремененность Сибири налоговыми обязательствами как одну из причин затяжного кризиса сельского хозяйства.

Восстановление сельского хозяйства стало возможно лишь на основе нэпа. В условиях допущения в известных пределах свободы хозяйствования и товарооборота произошло сравнительно быстрое восстановление производительных сил мелкотоварного крестьянского хозяйства. Темпы восстановления сельскохозяйственного производства в Сибири были выше, чем в среднем по стране и большинству регионов. Это явилось следствием совокупности факторов. Во-первых, сибирский крестьянин был значительно лучше обеспечен землей, чем крестьянин европейских районов России. По данным гнездовой пе

20

Социальное расслоение сибирской деревни

реписи 1927 г., в Сибирском крае на одно крестьянское хозяйство приходилось 12,2 га надельной пашни, 5,1 га посева и 3,1 га сенокоса, а в среднем по стране — соответственно 6,1, 4,0 и 1,2 га. Превосходство крестьян Сибири в обеспечении сельскохозяйственными угодьями в целом было еще значительней. В Сибири на одно хозяйство в среднем приходилось 47,3 га земли, в расчете на едока 8,7 га, в районах Европейской России — соответственно 13,2 и 2,6 га 22.

Во-вторых, крестьянское хозяйство Сибири было лучше обеспечено орудиями и машинами конной тяги, а также тягловой силой. Сибирская деревня потребляла во второй половине 20-х годов около 1/5 всех продаваемых в стране сельскохозяйственных машин и орудий. В 1927/28 г. стоимость сельскохозяйственных машин и орудий на 1 га посева в Сибирском крае — 22 руб., в 2—2,5 раза больше, чем в среднем по стране. Усовершенствованным инвентарем в крае владело 26,1% хозяйств, в стране — лишь 15,2%. В расчете на одно хозяйство в Сибири приходилось 1,9, а в стране 1,0 головы рабочего скота 23.

В-третьих, благотворное влияние на развитие производства оказывал значительный приток переселенцев. По примерным подсчетам, всего в 20-х годах в Сибирь переселилось не менее 900 тыс. чел. (за вычетом «обратни-ков»), большинство из них осело в сельском хозяйстве. Среди переселенцев в сравнении со старожилами был выше удельный вес трудоспособных и лиц более молодых возрастов. Вследствие этого, а также в силу традиционной многочисленности сибирской семьи в Сибири был сравнительно высокий уровень естественного прироста, особенно рождаемости. Отмеченные причины определили и более высокие темпы роста сельского населения Сибири: в 1929 г. по сравнению с довоенным оно увеличилось на 36,7%, а в стране на 11,2%; удельный вес края в населении страны соответственно поднялся с 5,2 до 6,4% 24.

21

Глава I

Динамика основных элементов сельскохозяйственного производства в регионе в середине 20-х гг. свидетельствует о его непрерывном подъеме до 1928 г. включительно, значительно превосходящем по темпам и уровню средние показатели по стране и республике. Посевные площади увеличились по сравнению с 1913 г. на 45,4% (в стране на 12,4%), валовое производство зерна — на 46,9% (в стране в самом урожайном 1926 г. лишь достигло уровня 1913 г.). Поголовье крупного рогатого скота в крае превзошло показатель 1916 г. на 16,8, коров — на 14,2, овец — на 92,3, свиней — на 13,1% (по стране соответственно на 11,6, 11,8, 12,1 и 12,4%), поголовье лошадей в крае составило 99% от уровня 1916 г., в стране — 93%. Товарная продукция росла медленнее, чем валовое производство и не достигла довоенного уровня (общая товарная продукция снизилась примерно с 30 до 20%). Это было следствием, главным образом, дробления крестьянских хозяйств, число которых в крае с 1913 по 1929 г. увеличилось с 983,5 тыс. до 1537,3 тыс., т.е. на 56%, а также нивелировки и осереднячивания деревни. Уровень товарности в Сибири (особенно в животноводстве) был сравнительно высоким и превосходил средние показатели по стране и республике 25

В условиях нэпа по мере роста производительных сил и развития товарно-денежных отношений возобновился процесс расслоения деревни. В социальном развитии, наряду с традиционными тенденциями, появляются и новые черты, в решающей степени определяемые усилением регулирующей роли государства. Они проявлялись в сдержанном, ограниченном росте крайних групп и общем осереднячивании деревни.

Подавляющее большинство сельского населения региона составляли крестьяне. Согласно демографической переписи 1926 г., сельское население Сибирского края насчитывало 7 млн 556 тыс.чел. (87% от всего населения края), из них крестьян-земледельцев (вместе с членами семей) и батраков, работающих в их хозяйствах, — 22

Социальное расслоение сибирской деревни

6729,7 тыс.чел., или 89,06% от всего населения деревни. Кроме того, к занятым в других отраслях сельского хозяйства относилось 131,7 тыс.чел. (1,7%), кустари-ремесленники и члены их семей насчитывали 142,6 тыс. (1,9%), служащие и члены их семей — 136,5 тыс. (1,8%), рабочие государственных промышленных, сельскохозяйственных и других предприятий и члены их семей — 240,5 тыс.чел. (3,18% от населения деревни) 26

Крестьянство имело сложную изменяющуюся социальную структуру. Общее представление о характере социальных процессов, протекавших в сибирской деревне в середине 20-х гг., может дать динамика соотношения групп крестьянства по размеру посева (табл.2).

Таблица 2

Группировка крестьянских хозяйств Сибирского края по посеву (по данным гнездовых динамических переписей 1922—1927 гГ.)> % *

Без

С посевом, дес.

Год

посева

до 2

2,1—4

4,1—6

6,1—10

10,1—16

свыше 16

1922

14,4

55,6

19,0

6,0

3,3

1,3

0,4

1923

10,9

44,0

25,1

11,3

6,7

1,7

0,3

1924

8,5

38,8

29,4

13,1

8,2

1,7

0,3

1925

9,2

34,0

28,8

15,0

10,0

2,5

0,5

1926

9,0

26,6

26,5

17,1

14,3

5,0

1,5

1927

7,1

21,7

25,4

18,4

17,7

7,3

2,4

Составлено по: Итоги десятилетии ^UBCI^UH----- —-т-г-

М., 1927. С.138; Сибирский край: Стат. справочник. Новосибирск, 1930.

С.235.

Глава I

В 1923—1924 гг. в связи с начавшимся восстановлением сельского хозяйства сократился по сравнению с 1922 г. процент беспосевных и малопосевных (с посевом до 2 дес.) хозяйств, доля среднепосевных выросла, а крупнопосевных (свыше 10 дес.) осталась почти стабильной. В 1925—1927 гг. наблюдается дальнейшее увеличение удельного веса среднепосевных и уменьшение малопосевных хозяйств при некотором росте высшей группы.

Эта же тенденция прослеживается и при группировке крестьянских хозяйств по обеспеченности скотом (табл.3).

Таблица 3

Группировка крестьянских хозяйств Сибирского края по обеспеченности скотом, % *

Год

Без скота

Со скотом, голов  

1

2

3

4 и

более

С рабочим скотом

1922

9,6

28,6

33,7

15,5

12,6

1923

11,8

31,0

32,3

14,4

10,5

1924

12,9

28,3

32,6

14,9

11,3

1925

13,2

26,3

32,4

15,8

12,2

1926

13,3

26,2

33,1

16,0

11,4

1927

12,0

27,4

37,4

14,3

8,9

С коровами

1922

8,4

43,1

29,6

10,8

8,1

1923

10,4

43,4

26,8

10,4

9,0

1924

10,3

39,0

27,3

11,8

11,6

1925

9,6

34,4

29,2

14,1

12,7

1926

9,1

31,1

29,0

15,1

15,7

1927

6,6

36,0

31,5

13,6

12,3

* Составлено по: Итоги десятилетия Советской власти в цифрах. С.149; Сибирский край... С.270—271.

24

Социальное расслоение сибирской деревни

Средняя группа по обеспеченности рабочим скотом (2—3 головы рабочего скота на хозяйство) начиная с 1923 г. постепенно растет, а группа хозяйств с одной головой рабочего скота в целом уменьшается. Изменения в полярных группах менее определенны. Процент хозяйств без рабочего скота растет до 1925 г., затем практически стабилизируется, а в 1927 г. несколько .падает. Группа хозяйств с четырьмя и более головами увеличивается до 1925 г., а затем также начинает уменьшаться. Группировка по наличию коров иллюстрирует осреде-нячивание и общий рост благосостояния деревни. Начиная с 1923 г. падает доля бескоровных и однокоров-ных дворов и в целом растет средняя и высшая группа хозяйств.

Группировка по имущественным признакам (посеву, скоту) является суррогатом социальной группировки, она позволяет определить лишь общие тенденции развития. Более точную характеристику социальной структуры дает группировка крестьянских хозяйств по стоимости принадлежавших им средств производства в совокупности с социальными признаками (наем-сдача рабочей силы, сельскохозяйственных машин, аренда земли). Именно таким образом была обработана динамическая гнездовая перепись крестьянских хозяйств 1927 г. Ее материалы позволяют более точно учесть соотношение основных социальных групп в деревне (табл.4).

Приведенные данные подтверждаются с незначительными колебаниями многочисленными обследованиями сибирской деревни, отчетными сведениями директивных органов и т.п.27.

Сибирский край относился к числу районов, где доля зажиточных крестьян была выше, чем в целом по стране и большинстве районов. По этому показателю Сибирь превосходила все другие регионы страны и уступала лишь Дальневосточному краю (7%) (табл.5).

25

Глава I

Таблица 4

Социальный состав деревни Сибири в 1927 г., % *

Социальная группа

Юго-Западная Сибирь

Северо-Восточная Сибирь

Сибирский край

Сельскохозяйственные рабочие

9,8

9,7

9,8

Бедняки

20,2

20,7

20,4

Середняки

62,3

64,5

63,1

Кулаки

7,7

5Д

6,7

* Сибирский край... С.212—213.

Таблица 5 Классовый состав советской деревни

в 1927 г.,(хозяйств, %)*_

Регион

Сельский пролетариат

Сельский полупролетариат

Мелкие товаропроизводители

Мелкокапиталистические производители

Сибирский

9,9

20,7

62,7

6,7

Центрально-Черноземный

8,9

24,6

64,2

2,3

Средне-Волжский

10,0

24,6

61,9

3,5

Северо-Кавказский

15,7

22,4

56,1

5,8

РСФСР

10,0

23,0

63,3

3,7

УССР

9,9

21,0

65,1

4,0

СССР

10,0

23,3

62,8

3,9

* Сельское хозяйство СССР. 1925—1928: Сборник статистических сведений к XVI Всероссийской партконференции. М., 1929. С.24—27.

26

Социальное расслоение сибирской деревни

Для Сибири был характерен малый удельный вес бедноты в крестьянском населении (меньший показатель имели только Дальневосточный край, Московская и Ивановская области) 28.

Интенсивное расслоение сибирской деревни, наличие в ней значительной доли крупных крестьянских хозяйств объясняются рядом объективных причин. Как уже отмечалось, сибирское кулачество, составлявшее до революции многочисленную и мощную прослойку, в ходе аграрного переворота пострадало меньше, чем в центре страны. Кроме того, процессы социального расслоения в Сибири в середине 20-х гг. протекали весьма интенсивно. Сельское хозяйство края, главным образом его основные отрасли — зерновое производство и маслоделие, отличалось относительно высокой товарностью. Рост торгового земледелия ускорял процесс дифференциации крестьянства. Экономические позиции зажиточных слоев усиливались в связи с неурегулированностью земельных отношений. В Сибири до конца 20-х гг. сравнительно широко сохранялось вольнозахватное землепользование, способствующее образованию крупных хозяйств.

Основными путями (формами) превращения имущественного неравенства в социальное являлись сдача средств производства и земли в аренду и наем рабочей силы. Стимулирующее воздействие на социальное расслоение крестьянства оказывали сравнительная насыщенность сибирской деревни машинами и большая концентрация их у верхних слоев деревни. Если в 1927 г. бедняцкие хозяйства имели всего 2,3% сельскохозяйственного инвентаря, то у зажиточных сосредоточивалось 26,1% сельскохозяйственного инвентаря, 22,3% жнеек, 23,4% зерноочистителей, 24,5% молотилок, 53,2% сеялок 29. Неравномерность распределения сельхозинвентаря порождала широкое распространение в сибирской деревне его сдачи в наем. Нанимателями сельхозмашин были главным образом низшие и средние группы, а сдатчиками их —

27

Глава I

преимущественно высшие. Представители Народного комиссариата торговли РСФСР, обследовавшие ряд районов Сибири, писали: «Экономическая роль крупного сельскохозяйственного инвентаря в этом районе настолько велика, что в некоторых хозяйствах доход от машин выше всего годового дохода полеводства и животноводства» 30

На почве неравномерного распределения средств производства в сибирской доколхозной деревне развивалась земельная аренда. В Сибири арендные отношения получили большое развитие (в особенности аренда сенокосов), чем в среднем по стране. В 1927 г. в регионе сдавали землю в аренду 16,1, а арендовали — 29,9% хозяйств. В результате арендных сделок земля перераспределялась в пользу верхних слоев деревни: пашня у них увеличивалась на 19%, а сенокос — на 69% 31.

В сибирской деревне широко применялся наемный труд. Процент крестьянских хозяйств, нанимавших рабочих, в Сибирском крае в 1927 г. выше в 1,8 раза, чем в РСФСР, и в 1,3 раза, чем на Северном Кавказе. Основным поставщиком рабочей силы была деревенская беднота, на долю которой приходилось 79,2% всей отпускаемой в наем рабочей силы (68,4% — пролетарские слои и 10,8% — бедняки). Безлошадный и безинвентарный крестьянин, сдав свою землю в аренду, вынужден был идти или в отхожий промысел, или, чаще всего, в наем к богатому соседу. В зажиточных хозяйствах наем рабочей силы носил предпринимательский характер 32.

Анализ особенностей социально-экономического развития сибирской деревни позволяет показать экономические позиции различных социальных групп в крестьянстве и кратко охарактеризовать их (см.табл.1 Приложения). Преобладающим социальным слоем и основным производителем валовой и товарной продукции были середняки. В 1927 г. они составляли 63,1% в составе крестьянских хозяйств, 68,2% в крестьянском населении (5,88 чел. на семью). Доля середняков в производстве

28

Социальное расслоение сибирской деревни

валовой и товарной продукции была выше, чем в числе хозяйств: они владели 72,5% основных средств производства, 73,2 посева, 74,0 товарной продукции зерновых, свыше 70% коров. В среднем на одно середняцкое хозяйство в районах Южной Сибири приходилось 8,3 га посева, 2,3 лошадей, 2,1 коров, 647 руб. средств производства (по стране 4,7 га посева, 1,2 лошади, 1,3 коровы, 571 руб. средств производства). Середняцкое хозяйство — это трудовое семейное крестьянское хозяйство, обеспечивающее почти исключительно своим трудом потребности своей семьи, и в значительной степени связанное с рынком (товарность зерновых у середняков достигала 22%, а их доля в чистом отчуждении зерновых, принятых для баланса — 76,4%). Середнячество не было однородной массой. По уровню обеспеченности средствами производства среднее крестьянство разделялось на три категории: в 1927 г. (по данным статорганов края) к низшей имущественной группе относилось 32,8%, к средней — 46,3%, к высшей — 20,9% 33.

На крайнем полюсе обнищания находилось батрачество. Батрацкие хозяйства были, как правило, малосемейными. Среди рабочих, нанимавшихся в единоличные хозяйства, 45,3% составляли одиночки. Батраки, если и имели собственное хозяйство, то мизерное. В 1927 г. у 53,6% сроковых рабочих, нанимавшихся в индивидуальные хозяйства, не было земельного надела, 10% из них не засевали свои наделы и не имели рабочего скота, 11,6% были с посевом, но без рабочего скота, 1,3% — с рабочим скотом, но без посева, у 58,5% всех батраков отсутствовал сельскохозяйственный инвентарь. В 1927 г. в Сибирском крае насчитывалось 174,5 тыс. сроковых рабочих, из них 123,7 тыс. у единоличных нанимателей и 50,8 тыс. в сельских обществах и у групп нанимателей (в основном пастухи). Кроме того, имелось еще 177,2 тыс. поденных работников. В общей сложности в сибирской де

Глава I

ревне было около 350 тыс. наемных рабочих (без рабочих совхозов и государственных предприятий) 34.

Значительный, хотя и сокращающийся в условиях нэпа, слой в деревне представляли крестьяне-бедняки. В 1927 г. они составляли 20,4% всех хозяйств (в стране и РСФСР больше 23%), в составе крестьянского населения — 14,7% (4,13 чел. на семью), владели лишь 6,8% средств производства, 9,1% посева. Размеры бедняцкого хозяйства были невелики, и оно в большинстве случаев не могло удовлетворить потребности семьи. В Южной Сибири в 1927 г. в среднем на одно бедняцкое хозяйство приходилось 3 га посева, на 168 руб. всех средств производства, на 9 руб. сельскохозяйственного инвентаря, 0,9 головы рабочего скота и 1,1 коровы. Испытывая острый недостаток средств производства, почти не имея инвентаря и машин, они были не способны самостоятельно хозяйствовать. Бедняки производили лишь около 10% валового сбора хлеба. Этого не хватало для удовлетворения собственных потребностей, и они вынуждены были покупать хлеб. Их доля в чистом отчуждении зерновых, принятом для баланса, была отрицательной: в 1927 г. минус 2,5, а в 1929 г. — минус 7,9%. Связь с рынком была слабой: в среднем одно хозяйство в 1925/26 г. продавало или обменивало продуктов на 36 руб. (середняцкое хозяйство — на 159 руб.) 35.

Наиболее зажиточную часть в социальном составе деревни составляли крупные крестьянские хозяйства, квалифицируемые в 20-х гг. как кулацкие. Сибирское кулачество, как уже отмечалось, было более многочисленное и мощное, чем в целом по стране. В 1927 г. его доля составляла 6,7% в числе крестьянских хозяйств и 9% в населении Сибирского края (8,49 едоков на 1 хозяйство). В среднем на одно хозяйство приходилось в Южной Сибири 1487 руб. средств производства, 3,7 головы рабочего скота, 3,4 коровы, 15,9 га посева. Им принадлежало 18,9% основных средств производства, 15,2%

30